– Да, но они вроде мирные и добрые. Зачем единорогу рог? Что он им делает?

Мини покраснела.

– Ну, не знаю. Может, выстреливает магией?

– А может, чтобы колоть им кого-нибудь?

– Какой ужас, Ару! Это же единороги, милейшие создания.

– Или они просто хотят, чтобы ты так считала.

Лично она не верила, что тот, у кого в теле имеется встроенное оружие, не будет его использовать. Ага, сейчас.

– Что-то резко похолодало, – сказала Мини.

Она была права: температура опустилась. Нет, даже не опустилась, а упала. С утёса. И покатилась вниз.

Многострадальная спайдерменовская пижама Ару не защищала от холода. Ветер продувал насквозь и пробирал до костей.

– Представляешь, каково жить в таком месте? – спросила она, стуча зубами. – Придётся постоянно чистить нос, чтобы сопли не превратились в сосульки и не проткнули нос изнутри.

– Какая гадость!

Воздух казался плотным. Здесь не было этой удушающей затхлости дворца, но Ару вспомнила, как трудно бывает дышать зимой, когда воздух становится острым и резким.

– Смотри, снег пошёл! – воскликнула Мини.

Ару задрала голову и увидела синебрюхие тучи, покачивающиеся над ними. Белый пушистый снег опускался на землю, медленно кружась в воздухе.

Пушистый комочек лёг ей на ладонь. Он напоминал снежинку, сплетённую из кружевного льда. Но на ощупь это был не снег, хоть и казался холодным.

Это было больше похоже на иголки.

Мини поёжилась.

Снег (или что там это было) стал тяжелее.

Теперь снежинки ударялись о землю и не таяли.

Ару огляделась и заметила высокое дерево с корой из тысячи крошечных зеркал. Что-то скользнуло за ствол и исчезло. Какая-то фигура, бледная и худая, с пушистыми замёрзшими волосами. Но, моргнув, она забыла, что видела секунду назад.

– Ару! – позвала Мини.

Ару не ответила. Не потому, что не слышала, а потому что не осознавала, что Мини разговаривает с ней.

На мгновение она даже забыла, что её зовут Ару. Девочка запаниковала и попыталась скинуть снежинки с рукава и стряхнуть с волос.

В них было нечто такое, что заставляло забывать важное. Нет, их окружал совсем не снег. Скорее, соль, разъедающая тебя как слизняка.

– Разве так уж плохо забыть обо всём? – послышался голос откуда-то впереди. – Если вам нечего помнить, то вы не состаритесь. Вы будете невинными и безвозрастными. Ведь людей редко винят за то, чего они не помнят.

Ару подняла голову. Теперь снежинки зависли в воздухе тысячами белых капель. Появившийся мужчина раздвинул капли, как будто это был широкий, расшитый бисером занавес. Мужчина показался ей очень красивым.

Нет, не как киноактер – это была другая красота, далёкая, неземная. Так бывает, когда над морем проносится красивая буря.

Мужчина с копной серебристых волос был высоким и темнокожим. Его глаза напоминали два голубых осколка льда. А белоснежного цвета куртка и брюки казались необычайно яркими.

– Извините, вы что-то сказали? – переспросила Мини. – Если да, то я… почему-то забыла.

– Ах, простите меня, – сказал мужчина и засмеялся.

Он поводил рукой, и хлопья снега слетели с кожи и волос девочек.

К Ару вернулись обрывки воспоминаний. Она вдруг вспомнила своё имя, вспомнила, что её любимый цвет – зелёный, а любимый десерт – тирамису. Как она могла всё забыть? Ару испугалась, ведь за это время у неё могли и украсть что-нибудь.

– Меня зовут Шукра. Я – стражник Моста Забвения и редко разговариваю с живыми, потому что нечасто покидаю свой мост.

Ару не могла вспомнить ни одной истории про него, но это и понятно, учитывая, кто он такой. И, конечно же, страж никогда не покидал свой пост. Только представьте, что случилось бы, пойди он на вечеринку. «Скажи ещё раз, как тебя зовут?» – «Я Шукра! Забыл?» – «А, точно, точно. Так как тебя зовут?»

Шукра подошёл к ним, и Ару заметила, что вокруг него в воздухе парит пять зеркал: одно – над головой, второе – под ногами, два – по бокам и ещё одно – на уровне груди. Ему стоило лишь слегка наклонить подбородок, чтобы увидеть своё отражение.

Неужели все красивые люди так ведут себя? В салоне мадам Бэ целая стена была зеркальной. «Интересно, – подумала Ару, – зеркала для удобства скучиваются вокруг красивых людей, как стадо овец?»

За спиной Шукры был обрыв. Невидимый мост покрывал толстый слой снега… или что-то похожее на него. Теперь только этот мост отделял Ару и Мини от того места, где хранилось божественное оружие.

– Похоже, я позабыл все правила этикета, – бархатным голосом проговорил Шукра. – Будет невежливо спрашивать вас дважды. Так как вас зовут, дети? Ваши полные имена?

У Ару запершило в горле, имя как будто вырывалось из неё. Девочке не хотелось произносить его вслух, но она не могла сдерживаться.

– Ямини, – ответила Мини.

– Арундхати, – сказала Ару.

Было так странно произносить его вслух. Она слышала своё полное имя раз в год, когда учителя в начале занятий устраивали перекличку: на нём они всегда запинались. Арун-дотти? Арун-дутти? Арах-хатти? И тогда она говорила: «Ару. Просто Ару». Конечно, какой-нибудь одноклассник с задней парты обязательно начинал завывать, как волк на луну: «Ару-у-у!» (В первом классе Ару решила подыграть, выпрыгнула со своего места и залаяла. Но её отправили домой.)

– Хорошие имена. Украсить бы ими мой мост, – произнёс Шукра, внимательно изучая свои ногти.

– Так можно нам перейти? – спросила Ару.

– Конечно, – улыбнулся Шукра. Сам он, может, и был красивым, но его зубы выглядели ужасно: чёрные, кривые, остро заточенные. – Но я всегда предлагаю выбор тем, кто хочет пройти по мосту. И вы не исключение. И сначала послушайте сказку, дочери богов.

– Откуда вы знаете, что мы – дочери богов? – спросила Мини.

– Да от вас несёт за километр, – спокойно сказал Шукра.

Ару незаметно понюхала свои подмышки. Да нет, всё в порядке. Она мысленно похвалила себя.

– Запах богов не скапливается у смертных в подмышках, – усмехнулся Шукра.

– Ох.

– Он скрывается в тяжком бремени, которое вы несёте. Это резкий и тошнотворный запах, – объяснил он. – У каждой из вас есть прошлое, настоящее и будущее, которое у вас украли. Послушайте сказку, а потом решите, по-прежнему ли вы хотите пройти по Мосту Забвения на другую сторону.

Из-под земли возникли два ледяных стула, и Шукра пригласил их сесть. Ару не хотела, но стулу было всё равно. Как только она начинала пятиться, он скользил к ней и в конце концов загнал её в угол, так что ей оставалось только упасть на сиденье.